Волшба — крайне непростое и сложное ремесло. Обыкновенно практикуется Историками как медитативная практика, но не только.

Главная проблема волшебства заключается в том, что для создания заклинаний требуется особое строение тела. Причём для каждой магической формулы особенности свои, из-за чего разучив сложное колдовство можно навсегда закрыть себе дорогу к другим направлениям чародейства.

В этом и заключается суть волшебства — многократное повторение известной формулы, которая может включать в себе слова, пасы и дополнительные приготовления (будь то реагенты или обстановка) с целью преобразовать своё тело для нужной волшбы, чтобы затем суметь ею воспользоваться. Простые заклинания учатся несколько лет (пресловутая огненная стрела в среднем познаётся за три года ежедневной практики по восемь часов), сложные могут разучиваться всю жизнь. После малых изменений ещё можно переучиться и перестроить свой организм для чего-то кардинально другого, после больших — нельзя; твои великие заклинания останутся с тобой навсегда и ничего другого ты уже не выучишь.
Два-три заклинания — нормальный арсенал для хорошего колдуна. Особенно если среди них есть сильная волшба.

Как уже упоминалось, Историки занимаются волшебством больше для духовной практики (физические изменения могут быть уродливыми, но редко вредят функциональности организма; иногда даже наоборот), но есть и те, кто занимается волшебством целенаправленно: таких называют волшебниками.
Формально волшебники лояльны местному правителю, но на практике они ведут преимущественно отшельнический образ жизни и в дела простых смертных не лезут.
Просто так волшебником стать нельзя — для книг и многолетних практик нужны средства. Достаточно богатые люди таким ремеслом как правило тоже брезгуют — незачем. Волшебство хоть и даёт завидные возможности, но даже так многие герои будут сильнее колдунов в открытом противостоянии.

Главная особенность настоящего волшебника — рёберный арсенал.

Первое заклинание, которое учит всякий колдун — адаптивность. Его суть проста — оно позволяет приращивать себе рёбра, а приобретённые изменения тела позволяют получить к ним доступ без вскрытия, практически голыми руками — "ячейки" для этого напоминают характерные жабры. Даже так пользоваться адаптивностью крайне болезненно, но кому-то напротив нравится.

Затем волшебники начинают разучивать заклинания, которые после предыдущего изменения — побочный эффект — вырезаются рунами на нижних рёбрах. Подобное работает далеко не со всеми формулами, но ассортимент доступных всё ещё достаточно велик; выучив такое колдовство, волшебник откалывает изменённое ребро и приращивает себе чужое, чистое. С этого момента он может вернуть себе волшебное ребро, чтобы снова овладеть ранее разученным волшебством.

Обычные заклинания, которые нельзя отразить на рёбрах, у таких волшебников становятся чем-то вроде личной подписи — собственное, индивидуальное умение. Разумеется, волшебные рёбра можно продавать, — и стоят они очень дорого, — обменивать и красть. Чтобы избежать последнего, некоторые волшебники предпочитают носить собственную коллекцию рёбер на шее. Паранойя вкупе с мазохизмом — достойные качества всякого волшебника.

При применении волшебство не требует дополнительных ресурсов, окромя изначально заложенных, но завсегда понадобится некоторое время на "остывание" (обычно оно тем больше, чем могущественнее колдовство).